Книги по аквариумистике

8.2. Личинки, живущие в воде

Коромысло.— Aeschna grandis L. (рис. 8.15, 8.16 и 8.17 3, 4, 5)

Говоря об интересных для аквариума насекомых, нельзя также не упомянуть о тех из них, которые живут в воде только в недоразвитом состоянии, т.е. в виде личинки. Из таких прежде всего надо сказать о коромысле — самой крупной из наших стрекоз. Стрекоза эта несет свои яички в воде, помещая на дно или же прикрепляя к растению, из них через некоторое время выходит личинка, живущая в воде около года. Личинка эта ужасно уродлива, мало уродлива — даже страшна. С толстым туловищем, большими глазами, громадной головой, скрывающей под собой особый хватательный орган, имеющий вид клешни с двумя острыми крючками, сидит личинка эта в иле и выжидает, чтобы приблизилось какое-нибудь слабое насекомое. Тогда быстро, как молния, вытягивает она свой клешнеобразный орган, схватывает им свою жертву и, впившись в нее своими когтями, приближает к своим ужасным челюстям и, разрывая на части, с жадностью пожирает. Пожрав добычу, она снова зарывается наполовину в ил или же прячется под листьями и выжидает там новую жертву. Открыто преследовать свою добычу она не в состоянии, так как слишком для этого тяжела и неподвижна. А если иногда и ловит добычу на ходу, то движется тогда потихоньку, крадучись, как кошка, когда подкарауливает птичку, и потом вдруг, в то время, когда добыча менее всего предполагает себя в опасности, вытягивает лапу и схватывает. Удаче этого способа охоты много способствует еще и ее подходящая под цвет окружающей зелени и камней зелено-серая окраска. Благодаря ей она становится для своих жертв совершенно незаметной. Личинки эти так жадны и прожорливы, что пожирают все: мелких рыбок, моллюсков, насекомых, а в случае голода не щадят даже и себе подобных.

Другой, не менее оригинальной чертой этой личинки служит ее способ дыхания. Набрав в свой желудок, снабженный множеством дыхательных трубочек, воды, она де- ржит ее в себе до тех пор, пока из нее не будет поглощен весь воздух; когда же весь запас последнего истощится, выталкивает ее из себя, и притом с такой силой, что от толчка сама меняет место. То же самое бывает с ней, если дотронуться до нее в то время, когда она ползет по дну. Мгновенно она тогда сгибается, вода, заключающаяся в желудке, выкидывается назад, а сама личинка, подобно пушке, отбрасываемой в обратную сторону от выстрела, подбрасывается вперед.

Этот способ выбрасывания воды служит ей иногда, в случае опасности, также и способом передвижения и изображает в таком случае как бы ее скачку галопом или в карьер. Само набирание воды в желудок совершается довольно быстро, так как для этого личинке стоит только расширить находящиеся на конце желудка лопасти. Этот способ передвижения может служить прекрасным пояснением подобного же передвижения морских каракатиц.

Не менее интересен переход этого насекомого из водяного в воздушное. Когда наступает эта важная эпоха перерождения, личинка вылезает из воды, взбирается на вершину какого-нибудь выходящего из воды растения и, вцепившись крепко в него лапками, становится вниз головой. Событие это совершается обыкновенно в один из самых жарких, ярких солнечных дней. Палящее солнце своими жгучими лучами высушивает оболочку личинки, оболочка эта трескается, и из нее, как из отвратительного гнилого савана, вылезает совершенно развитое насекомое с блестящими глазами и кружевными крылышками. Но насекомое пока еще не совсем окрепло: все части его тела еще крайне нежны, мягки, а крылышки еще смяты, как какоенибудь газовое платьице, только сейчас вынутое из чемодана. Для того чтобы оно вполне окрепло, надо опять-таки содействие благодетельных лучей. И вот солнце греет, сушит нежные покровы. Тело наполняется воздухом, крылышки раскрываются, распрямляются — и стрекоза в полном своем блеске улетает.

Особенно интересные наблюдения над превращением коромысла были произведены одним заграничным любителем. Около половины октября любитель этот поймал пару личинок коромысла и посадил их в банку из-под варенья, всю растительность которой составляла плавающая ряска. Вода в банке менялась через каждые три-четыре дня, что, по его словам, личинкам весьма нравилось и поддерживало их бодрость. Пищей им служили живые мухи, которых он бросал в воду. Мух давал он сначала в обилии, вследствие чего обе личинки и жили в мире, но как только он стал давать их меньше (иногда не более одной в неделю), то более крупная и сильная напала на более слабую и пожрала ее.

С наступлением холодов банку с оставшейся личинкой он поставил на лежанку, и, как только вода нагревалась, личинка ложилась на дно и, казалось, старалась впитать в себя благодатную теплоту. Чем выше поднималась температура воды, тем и личинка становилась подвижнее и веселее; особенно же, по-видимому, она хорошо себя чувствовала, когда вода доходила до +25° по Р. и выше. Когда же ночью температура воды опять спадала, то и личинка, наоборот, делалась снова неподвижной и сидела, уцепившись за воткнутую в дно палочку.

За отсутствием мух теперь пищей ей служили мучные черви, причем она не иначе их ела, как если их двигали перед ней, привязав за ниточку, которую то поднимали, то опускали в воде. Если же червей бросали просто на дно, то они быстро умирали и она до них уже не дотрагивалась. Но даже и двигающихся таким образом червей она не всегда ела; бывали дни, когда, несмотря на все старания, она не обращала на них никакого внимания; в другие же, наоборот, нападала на них с остервенением. Все зависело от степени ее голода. А потому, чтобы убедиться в том, станет она есть или нет, любитель впоследствии стал прибегать к такого рода маневру, который ему почти безошибочно показывал степень аппетита. Он пускал, прежде чем начать кормить личинку, червя ползать перед банкой, и притом в таком месте, откуда бы личинка могла его видеть, и если личинка начинала при этом двигать своей хватательной лапкой и готовилась как бы напасть, то начинал кормление; если же нет, то оставлял до следующего дня. Способ этот, как я сейчас сказал, оказывался почти всегда верным.

Так жила личинка до декабря, а в конце этого месяца переменила кожу; потом, в начале апреля, достигла роста 5 см, и около половины перестала совсем есть, видимо чувствуя себя не совсем хорошо. Видно было, что она готовится к превращению, и предположение это вскоре вполне оправдалось. 22 апреля голова и спина личинки стали зеленеть, а 24 апреля личинка уже выползла по вышеупомянутой, воткнутой в дно палке из воды. Здесь оставалась она неподвижно около 3¹/₂ часов, после чего кожа на спине лопнула, и прелестное коромысло стало постепенно вылезать из своей мрачной оболочки. На вылезание это потребовалось не менее 15 минут. Но теперь еще насекомое не вполне окрасилось и сформировалось; цвета его были еще слишком бледны, а крылья коротки: их длина еще не превышала 12 мм. Но вот прошло 10 минут, и они начали удлиняться, через следующие пять минут окраска глаз сделалась темнее, равно как и окраска всего тела. Через 1 ч 10 минут крылья достигли полной своей величины, т. е. 52 мм, но еще были мягки; на отвердение их потребовалось 20 минут, затем началась окраска отдельных частей, и, наконец, после 2 ч 40 м превращения, коромысло взлетело. Любитель, чтобы нагляднее представить все это превращение и время, потребное на него, составил следующую табличку, которая, заметим между прочим, может служить нам прекрасным образцом того, как надо наблюдать за этим явлением.

Личинка до начала превращения просидела на воздухе 3¹/₂ часа.

Через 15 минут: коромысло выползло из оболочки.

Через 25 минут: начали расти крылья.

Через 30 минут: начали окрашиваться глаза, лоб и тело.

Через 40 минут: крылья вполне выросли, но еще были мягки.

Через 1 час: крылья отвердели.

Через 2 часа 25 минут: ноги вполне окрасились.

Через 2 часа 35 минут: тело вполне окрасилось.

Через 2 часа 40 минут: окончилось все превращение.

Таким образом, с той минуты, как личинка покинула воду, и до той минуты, пока она вполне превратилась, прошло 6 ч 10 м.

Достать этих личинок можно почти во всяком болоте, во всякой большой лесной луже.

Сажать этих курьезных созданий лучше всего в отдельный аквариум, так как в общем с другими крупными насекомыми или рыбами или их самих поедят, или они всех истребят. Лучшим кормом для них летом служат земляные черви, моллюски и личинки мелких водяных насекомых, живые мухи, комары, а зимой, если только удастся их сохранить,— кусочки мяса. Сырое мясо надо прикреплять им на кончике деревянной палочки, которую пускать плавать по воде. По прошествии нескольких дней личинки приучаются к такого рода кормежке и ожидают ее, подплывая к палочке. Пищу схватывают лапой-маской и поспешно уносят ее вглубь, где и поедают.

Очень любопытно кормление их земляными червями. Завидев двигающегося червя, личинки с жадностью бросаются на него и разрывают на кусочки. Потом каждая удаляется в облюбованный ею уголок, какая на растения, какая на дно, и доканчивает там свой обед.

Кормить их надо хорошо, так как в случае голодовки более сильные нападают на более слабых и калечат, и пожирают их.

Летом личинки обладают всегда хорошим аппетитом и перестают есть только перед превращением в стрекозу. В это время они начинают держаться ближе к поверхности, а часов за десять вылезают из воды и взбираются на какой-нибудь выходящий из нее стебель или лист растения. Вот почему надо всегда в их аквариуме сажать болотные растения, которых бы стебли находились вне воды, или же втыкать в грунт аквариума какую-нибудь веточку, колышек, но опять-таки, чтобы конец его был выше поверхности.

Вода в аквариуме у них должна быть непроточная, стоячая, а грунт илистый, тинистый. Кроме того, в таком аквариуме должно быть посажено по возможности больше болотных растений.

Стрекоза.— Calopteryx virgo L.

Calopteryx virgo называют прелестную, с чудными, темно-синими, как бы кружевными крыльями и зеленовато-синим, точно стальным, тонким брюшком стрекозу. Ростом она значительно меньше сейчас описанного нами коромысла и тоньше и стройнее телом, а потому и личинка ее также значительно разнится от предыдущей.

Особенно интересна кладка яиц этими стрекозами, так как во все время ее самец не покидает ни на минуту самки и совершает все перелеты, сидя у нее на спине. Зибольд, наблюдавший этот процесс, рассказывает, между прочим, следующее: когда самец спустится на стебель камыша (Scirpus lacustris), то самка, находящаяся за ним, немедленно сгибает свое брюшко дугообразно и вдавливает свой саблеобразный яйцеклад в верхнюю кожицу стебля. Сделав это, она сползает немного по камышу и кладет опять яички, затем спускается еще ниже, опять кладет яички и т.д. до основания стебля растения, причем все время самец не отходит от нее ни на минуту. Уложив яички на одном стебле, оба слетают и переносятся на другой стебель, где продолжают то же самое.

Стебель, истыканный таким образом, представляет ряд бело-желтых пятнышек. Почти в каждое из пятнышек или ранок положено по одному продолговатому бледно-желтому яйцу. Иногда, впрочем, яйца и не бывает. Это случается чаще всего в подводной части стебля, куда, несмотря на то, что самцу и самке приходится погружаться в воду совершенно, стрекозы эти тем не менее кладут яички. Спускаясь до основания стебля, они нередко остаются здесь под водой до получаса и, только окончив вполне кладку, выходят наружу и улетают. Нередко также случается, что на одном и том же камыше, на котором уже сидела одна парочка, отправляется в глубину другая и именно по той же самой стороне. В этом случае они расходятся таким образом, что верхняя парочка направляется в противоположную сторону и затем каждая без всяких затруднений оканчивает свое дело.

При приближении наблюдателя стрекозы эти обыкновенно сейчас же прекращают работу, но в воде их можно тревожить, как хотите, они только плотнее и плотнее будут прижиматься к стеблю. Вышедшие из подводных яичек личинки сейчас же расползаются по растениям, а из надводных — спешат по стеблю поскорее добраться до воды.

Личинки эти, как показывает рисунок (рис. 8.18), очень длинные, с помещенными на хвосте в виде пластинок жабрами, при помощи которых они дышат. От личинок Aeschna они значительно разнятся не только большей худобой тела, но также меньшим размером головы и большей длиной ног. Что касается до хищности, то в ней они нисколько им не уступают и только, как более слабые, не в состоянии истребить такого количества своих сотоварищей; но скрытая под головой хватательная лапа их так же ловко схватывает добычу и так же быстро препровождает ее во всесокрушающие челюсти.

В аквариуме личинки эти живут прекрасно, только не следует содержать их вместе с предыдущими личинками, ибо — как более слабые — они становятся всегда их жертвами. Достать их можно в ручьях с водной растительностью. Они никогда почти не плавают, а держатся большей частью неподвижно или среди растительности, или под камнями. Под Москвой я встречал их в обилии в болотцах близ Листвян.

Речная нимфа, маленькая стрекоза.— Agrion puella L.

Совершенно схожая по форме тела с предыдущей, только несколько меньше ростом и цвет крыльев ее не синий, а коричневый и совсем прозрачный; затем, грудь ее голубая, а брюшко более тонкое, голубовато-зеленоватое с чередующимися черными поперечными перехватами.

Что касается до личинки, то она изображена на рис. 8.17, 1 и 2. От личинки Calopteryx, кроме формы, еще отличается гораздо меньшим ростом и более бледным желтоватым цветом окраски.

Нравами сходна во всем с С. virgo, и я привожу только потому ее описание, что она чаще встречается, и притом в гораздо большем количестве, чем предыдущая.

Плоскобрюхое коромысло.— Libellula depressa L. (рис. 8.19)

Крылья совершенно прозрачные с темным пятном близ вершины и желтым пятном при основании. Брюшко желто-бурое с желтыми пятнами на краях или полосками голубого цвета у самчиков.

Личинки этого коромысла имеют крайне оригинальный вид, настолько разнящийся от формы тела совершенного насекомого, что тот, кто его не знает, никогда не догадается, чтобы они ему принадлежали. Тело их совершенно сплющенное (рис. 8.20), сжатое, короткое, сверху волосистое и покрытое таким слоем грязи, что их иногда трудно бывает отличить от цвета самого дна; снизу тело бледнее, серовато-зеленое и не покрытое волосками.

Под головой скрыта также хватательная лапа, которая значительно разнится от лапы предыдущих видов, так как походит на шлем, расщепленный сверху и обхватывающий голову личинки. Особенно же странный вид придает эта лапа, или маска, как ее называют, личинке перед тем, как ей превратиться в совершенное насекомое. Благодаря ей личинка эта походит теперь, скорее, на какую-то карликовую птицу (рис. 8.19, 5), нежели на будущее коромысло.

Личинки эти могут оставаться подолгу вне воды. Бывали случаи, что они жили на суше по нескольку дней.

Относительно нравов замечу, что они походят на нравы личинок Aeschna grandis; но личинка эта особенно бывает опасна для икры и молоди рыбы, так как беспощадно ее истребляет.

Помещая эту личинку в аквариум, необходимо на дне на слой песка наложить слой ила, в котором она и будет проходить все превращения.

Достать этих курьезных личинок можно во всех мелководных болотистых лужах, особенно же с илистым или глинистым дном.

Яички свои плоскобрюхое коромысло откладывает на мелях прямо в ил. Они собраны по 12—20 штук вместе и образуют желтоватую кучку.

Такие кучки часто висят у откладывающих их самочек на конце брюшка. Сняв осторожно подобный комочек у пойманной самочки иглой или палочкой, его следует положить в банку с жидким илом и поставить на солнечное место. Личинки выводятся не всегда, но часто.

Метла, ручейник.— Phryganea striata L. Phr. flavicornis L. (рис. 8.21)

Личинка этого насекомого замечательна постройкой особых для своего тела чехольчиков (рис. 8.23), делаемых ею то из крупных зерен гравия, то из мелких раковинок (причем обитатели этих раковин бывают часто еще живы), то из ловко скрепленных кусочков дерева, то, наконец, просто из полусгнивших, но столь плотно связанных листьев, что они имеют вид надутого воздухом пузыря. Связующим веществом во всех этих случаях является паутина, вырабатываемая у этих личинок особым прядильным органом, выводящее отверстие которого находится у них на нижней губе. Чехольчики свои личинка делает с целью защитить свое мягкое нежное тело (в случае опасности она влезает в него даже совсем с головой), а так как, сверх того, личинка эта не может плавать, а только ползает по дну, то для нее необходимо, чтобы тело с чехольчиком было ни чересчур легко, ни чересчур тяжело — словом, чтобы удельный вес его подходил к единице. Вот почему личинка ручейника, строя свой домик, редко делает его из одного материала, а обыкновенно подбавляет кусочки, по-видимому, совершенно ненужные: к дереву — камушков, к камушкам — дерево, смотря по тому, нужно ли сделать его более легким или более тяжелым.

Личинка эта имеет вид небольшой, зеленоватой, более темной спереди гусеницы. На первом брюшном кольце она имеет 5 бородавок, двигающихся вверх и вниз и выделяющих из себя жидкость, а на всех других кольцах два пучка мясистых нитей, поднимающихся в виде хохолков и служащих для дыхания.

Так как самое интересное для любителя в жизни ручейников — это постройка чехлов или трубочек, то, поймав такую личинку в сделанном ею уже чехольчике, надо постараться прежде всего выгнать ее из этого жилища. А для этого с ней поступают следующим образом.

Берут иголку или булавку и тупым концом осторожно давят ею в чехольчик, но давят непременно со стороны хвоста насекомого, так как в противном случае вместо того, чтобы вылезти, оно будет только съеживаться. Тогда выведенная из терпения личинка начинает мало-помалу выдвигаться из чехла и вылезает наконец совсем оттуда. Этим временем обыкновенно пользуются и прячут покинутый чехол (если оставить его, то, опомнившись, она тотчас же опять в него влезет).

Оставленная без покрова и почувствовав себя совсем беззащитной, личинка начинает в ужасе искать всюду свой чехол и, не найдя его, немедленно принимается за постройку нового жилища. Материал, из которого будет оно построено, для личинки большей частью совсем безразличен и зависит, скорее, от случайности, от того, какой найдет под руками. Возьмем, к примеру, что ей удобнее построить чехол из гравия, тогда она поступает так:

Прогулявшись по дну и найдя удобное для себя местечко, личинка берет две или три крупных песчинки и связывает их над собой в виде дуги с помощью выделяемых ею шелковистых нитей. Затем помещает над ними и прикрепляет следующую песчинку, к этой песчинке еще песчинку и т.д. до тех пор, пока весь чехол не будет окончен, стараясь при этом, не покидая его, непременно в нем двигаться и вращаться. Такая постройка продолжается обыкновенно часов 6—7, смотря по материалу и легкости его добывания, и совершается постоянно по направлению от хвоста к голове, которая остается у личинки всегда снаружи, исключая время ее превращения или минут угрожающей ей опасности.

В случае, если желательно, чтобы личинка построила домик из дерева, надо обратить особенное внимание на следующее обстоятельство. Если пустить ее голой в стакан с водой, где плавают разные легкие тела, пригодные для постройки деревянного домика, то она по целым часам будет плавать под ними, не трогая их, но если набросать в стакан кусочки старых трубочек, щепки и другие растительные частицы, пропитанные водой, которые идут на дно, то она тотчас же садится на самый длинный кусочек, отделяет частички стружек или листочков, прикрепляет их сзади, почти отвесно, к бокам выбранного ею основного кусочка и прикладывает к ним другие кусочки до тех пор, пока не образуется круг, а вместе с ним и начало оболочки, которая, постепенно все увеличиваясь, не достигнет величины самой личинки. Только тогда, когда снаружи все замкнуто как следует, внутренность трубочки выстилается нежной шелковистой тканью.

Но вот наступает время превращения, личинка прикрепляет свой домик к камню или подводному растению (рис. 8.22), втягивает голову в чехол, заделывает оба конца или шелковистыми нитями наподобие решетки или сита, или же если она строит чехол из гравия, то крупными плоскими песчинками и остается в таком положении в продолжение долгого времени. А так как отверстия в этих решетках то и дело загрязняются, то куколке приходится заботиться постоянно об их прочистке, что она и делает при помощи имеющихся у нее на обоих концах тела щетинок. Она непрерывно, несколько изгибая тело, ударяет ими и тем прогоняет воду сквозь свой чехол.

Образовавшаяся куколка имеет желтовато-белый цвет, на спине жаберные нити, а на кончике тела две мясистые шишечки. На маленькой голове находятся большие черные глаза, спереди род клюва и над ним пучок волос. Клюв этот образован двумя перекрещивающимися крючками, которые, по всей вероятности, служат орудиями для разламывания решетки. Когда наступает время выхода, личинка, перервав нити отверстия или отодвинув камушек, вылезает из чехла и начинает плавать по воде на спине до тех пор, пока не отыщет сухого, удобного для превращения местечка. Тут она переворачивается, расправляет свои члены и надувается, как пузырь: кожа на спине лопается, и крылатое насекомое, покинув, как саван, свою старую оболочку, вылетает наружу. Чтобы помочь ей, если она находится, напр., в аквариуме, лучше всего ее вынуть из воды и поместить на сушу.

Личинки эти водятся во всех светлых ручейках и чистых болотистых лужах, в особенности же в таких, где грунт песчаный. Достать их лучше всего, если водить по дну сачком, сделанным из марли или другой какой-либо прозрачной материи. Чаще всего встречаются личинки, делающие себе чехлы из листьев. Личинки эти иногда не сидят даже на дне, а плавают близ поверхности среди рясок и других плавучих водяных растений, так что для ловли их не надо бывает сачка. Таких личинок особенно много я встречал в быстром ручье, вытекающем из Марфинского пруда и впадающем или, лучше сказать, образующем собой в Останкине речку Каменку. Личинки в раковинах попадаются часто в заливчиках речки Сетуни, возле самого берега в растениях Iris и др.; личинки в деревянных чехольчиках — в прудах, личинки в чехлах из песчинок — также в прудах (особенно возле каменной плотины — Серебряные пруды), на дне, нижних частях растений, в спутавшихся корнях, под листьями нимфей и т.п. Лучшее время для собирания их — апрель, май.

Вполне развившееся насекомое ручейника, принадлежа к отряду сетчатокрылых, вследствие покрывающих его крылья волосков и чешуек имеет вид серо-желтой мохнатой моли или ночной бабочки (рис. 8.21), в особенности когда в спокойном состоянии крылья у него сложены крышечкой. Насекомое это летает очень мало и держится больше ручьев. Днем скрывается под листьями кустарников, на стенах и стволах деревьев, а вечером летает над ручьями, и притом иногда в таком громадном числе, что носится целыми тучами. Поймать такую моль лучше всего вечером на свету, который привлекает ее с не меньшей силой, как и вообще всех ночных насекомых.

Личинок ручейников можно также выводить, что крайне интересно для любителя, и прямо из яичек, посадив только таких сетчатокрылых в аквариум, прикрытый большим колпаком из редкой кисеи или марли. Посаженные сюда насекомые вскоре спариваются и несут в августе покрытые студенистой массой яички, которые, падая в воду, разбухают и прилепляются к подводным камням или же прикрепляются к листьям водяных растений. Яички ручейника так прозрачны, что с первого же дня в них бывает заметен маленький безногий червячок — личинка, которая сначала выходит из яичка, а затем и из окружающей его студенистой массы, в которой обыкновенно остается несколько дней перед тем, как выйти совсем наружу. В это время личинки имеют вид маленьких черненьких ниточек, тотчас же начинают ползать и озабочиваться построением для своего тела домика.

Воспитание этих личинок в аквариуме не представляет никаких затруднений, так как они крайне неразборчивы и едят все. Но лучше всего они развиваются, если раскармливать их в воде загнивающими листьями, особенно ивовыми, и менять в аквариуме как можно чаще воду, так как в испорченной воде они немедленно умирают.

Взрослые личинки едят листья целиком, начиная грызть с какого-нибудь бока, а маленькие только одну лишь мягкую часть — паренхиму листа, оставляя все нервы и все жесткое нетронутым. Кроме того, они охотно также питаются мягкими частями и других водных насекомых и даже собственных собратьев, потерявших как-нибудь случайно свой чехол. Последнее, по всей вероятности, даже служит одной из причин, почему они начинают так рано заботиться о нем.

В дополнение сказанного об этом чехле нужно прибавить, что хотя для всех ручейников и безразлично, из чего его строить, однако каждый из видов питает некоторое пристрастие к какому-нибудь особому материалу или выкладывает его каким-нибудь особенным излюбленным способом. Так, ручейник Limnophilus rhombicus (рис. 8.24), самый крупный из видов, делает его хотя и из дерева, как многие другие ручейники, но располагает кусочки дерева поперек; другие располагают их вдоль, третьи, наконец, в форме спирали. Phryganea flavicornis, строя чехлы из всех материалов, предпочитает всему маленькие раковины мелких кружанок с живыми в них обитателями. Про нее сказал Реомюр, что видеть такую личинку, одетую в такое одеяние, так же странно, как если бы видеть дикаря, который вместо того, чтобы прикрыться беличьими шкурками, сшил бы себе одежду из живых белок. За подробностями этих интересных построек отсылаем любителей к крайне интересной книге Picte: Recherches pour servir a l'histoire et a l'anatomie des Phryganides.

Вода в аквариуме, предназначенном для личинок ручейников, должна быть как можно мельче, так как в глубокой они быстро мрут, и должна освежаться или воздуходувным аппаратом, или же постоянно меняться.

Комар.— Culex pipiens L. (рис. 8.25)

К одним из любопытных обитателей аквариума принадлежит также и наш комар или, лучше сказать, его личинка.

Чтобы наблюдать развитие этой личинки, а также не менее интересную кладку яичек самого комара, лучше всего поступать следующим образом.

Наловив по возможности больше комаров, пустить их на аквариум, прикрыв его предварительно только колпаком из тонкой частой кисеи или даже марли. Тогда комары, найдя воду, сырость — все нужное, не заставят себя долго ждать и не пройдет, быть может, дня, как начнут класть яички. Кладка эта крайне оригинальна. Они не просто мечут яички в воду, но, усевшись на выдающейся из воды травинке и скрестив задние ноги, спускают их осторожно вдоль последних. Спуская яички, комар старается держать их по возможности в вертикальном положении (яички эти имеют форму бутылочек) и прикладывает одно к другому, так что вскоре они образуют массу достаточно плотную, чтобы плавать по воде,— словом, нечто вроде небольшого плота или плавающего сота. День-два спустя из яичек выходят маленькие серенькие червячки-личинки, которые не живут, как родители их, на воздухе, а в воде и покидают ее не раньше, как после полного превращения своего в комара.

Личинки эти имеют тело довольно тонкое, удлиненное, расширяющееся от хвоста к голове. Они очень пугливы и при малейшем движении воды скачками расплываются во все стороны; при этом, так как у них нет ног, то органами их передвижения служат короткие пушистые волоски на сегментах тела, а также целый ряд подвижных ресничек, окружающих конец хвоста. Последние отчасти составляют для личинки также проводники воздуха в дыхательные органы, хотя главным проводником его служит большая трубка, прикрепленная к предпоследнему сегменту, отверстие которой, вследствие этого, личинка старается держать постоянно вне воды. По этой же причине личинки, вероятно, также и плавают на поверхности воды, опускаясь на дно только в случае или испуга, или холода.

Питаются эти личинки преимущественно частицами гниющих растений и способствуют даже очищению воды, вследствие, чего им, конечно, привольнее и лучше жить не в чистой, проточной воде, а в воде, содержащей по возможности больше гнилостных веществ,— словом, в болотной или стоячей.

Для своего питания они часто опускаются вниз — на дно и, взмучивая усиками в образовавшемся накоплении грязи и ила эти частицы, схватывают их ртом.

В этом состоянии личинки остаются очень недолго — не более 2 или 3 недель, в продолжении которых меняют три или четыре раза свою оболочку. Сначала просто сбрасывая кожу, как старое платье, и нисколько не изменяясь в форме, а после четвертого принимая совершенно новую форму. Тело их тогда укорачивается, как-то закругляется, завертывается, как завиток раковины, голова касается хвоста и принимает форму крупной чечевицы с двумя рожками наверху, служащими органами дыхания и заменяющими собой теперь дыхательную трубку, бывшую прежде у личинки на хвосте. Превратившись в куколку, комар уже не ест, не пьет и только тяжело плавает близ поверхности, стараясь держать голову кверху, но, не будучи в состоянии постоянно сохранять ее в равновесии, то и дело перекувыркивается. Старания его принять прежнее положение тела крайне забавны.

В состоянии куколки комар остается не более 8 или 10 дней, а затем приготовляется к переходу в совершенное насекомое. Переход этот, это превращение водяного жителя в воздушного, необычайно интересен и нельзя надивиться той ловкости, тем чудесам равновесия, к которым приходится прибегать этому маленькому насекомому, чтобы остаться целым и невредимым после этого столь опасного для него шага...

Взгляните, напр., на эту куколку, всплывающую на поверхность и лежащую почти неподвижно — все показывает в ней, что она готовится покинуть свое сырое обиталище. Действительно, вскоре она начинает пухнуть, кожа лопается на спине и на свет появляется светло-зеленая спинка комара.

Потихоньку, потихоньку освобождается он из своей оболочки: мало-помалу вытаскивает из нее сначала грудь, потом голову с двумя бахромистыми пушистыми усиками... Но вот наступает самая критическая минута, когда нарождающееся насекомое находится, так сказать, между жизнью и смертью. Ибо насекомое, погибшее бы неминуемо за минуту перед тем, если бы его вынули из воды, теперь ничего так не боится, ничего так не страшится, как этой же самой стихии: если оно только упадет в нее, если только дотронется до нее — всему конец. Одного дуновения ветерка, одного неловкого движения достаточно, чтобы его потопить.

И вот начинаешь невольно страдать, томиться за него, начинаешь заинтересовываться насекомым, которого бы в другое время безжалостно раздавил. Вскоре комар стоит, подобно мачте среди легкого челна, раскачиваемого бурным ветром, так что только дивишься, как он может сохранить подобное неустойчивое равновесие, тем более что его еще влажные крылышки плотно прилегают к нему и не дают ему возможности ими воспользоваться. Но вот он освобождает, наконец, свое тело от чехла, расправляет свои крылышки и улетает. С этой минуты он уже перестает быть вашим другом и ищет только случая, как бы, насосаться вашей кровью. Впрочем, кусает только дражайшая половина комара, между тем как комар отличается совершенной безвредностью. От самки он отличается пушистыми усиками (смотри рис. 8.25 справа вверху).

Позабавившись комаром летом, интересно было бы сохранить его, а в особенности самку его, зимой, чтобы видеть, каким образом сохраняется комариный род, т.е. продолжает ли самка жить зимой, сохраняется ли он в виде яичек или вышедшие из яичек личинки окукливаются и проводят зиму в виде куколки — вопрос, который никем до сих пор еще не был решен и который, как мне кажется, может доставить некоторый интерес для наблюдений любителя аквариума.

Укажем еще на любопытную способность комаров различать цвета. Оказывается, что степень привлекательности разных красок для комаров далеко не одинакова. Санитарный совет американской армии напечатал недавно об интересном влиянии красок на комаров даже целый доклад. Для выяснения этого влияния выкрасили ящики в различные цвета и тщательно отметили число привлеченных комаров. Синий создал рекорд с 108 комарами; затем следовал коричневый и темно-красный. Белый прельстил только двух, а желтый, кажется, просто отталкивал их.

Практическим следствием этих изысканий оказалось то, что американские войска, расположенные в местностях, где свирепствуют комары, а с ними и лихорадки, сняли свои синие мундиры и облеклись в желтые.

Анофелес, малярийный комар.— Anopheles maculipennis

Малярийный комар, являющийся носителем страшной человеческой болезни — малярии, встречается у нас, к счастью, не так часто, как сейчас описанный обыкновенный, и притом лишь в известное время лета.

Комар этот очень походит на обыкновенного, но имеет на крылышках черные пятнышки. Однако наиболее характерным отличием является поза самочек: самки нашего комара сидят, опустив брюшко книзу (рис. 8.27), а самка малярийного — подняв его кверху. Признак этот тем более важен, что опасность представляют только самки, так как самцы малярийного комара, как и нашего, не кусаются, а малярия передается укусом.

Самки эти начинают летать только с наступлением сумерек, а днем укрываются обыкновенно в гуще листвы и вылетают оттуда, только если будут чем-нибудь потревожены.

Самки анофелес, так называют научно малярийного комара, откладывают около 100 яиц, причем образованный ими плотик имеет совсем иную форму, нежели плотик, образованный из яичек обыкновенного комара. Разницу эту лучше всего можно видеть на прилагаемом рисунке (рис. 8.26).

Яйца эти всегда откладываются в лужи и болотца с богатой водной растительностью и стоячей водой. Личинки выходят из яиц недели через 4 — вообще требуют на свое развитие гораздо большее время, чем личинки простого комара, и потому появление малярийных комаров бывает большей частью не раньше второй половины июля.

Вышедшие личинки также значительно разнятся от личинок как формой своих дыхательных трубочек, так и принимаемой ими позой в воде. У личинок обычного комара трубка эта длиннее, и потому они висят у поверхности телом вниз, а у малярийного — короче, и потому тело его личинок лежит всегда на поверхности совсем горизонтально (рис. 8.28). Вследствие этого личинка последнего может помещаться в самой мелкой воде, напр., на блюдце, как это видно на рисунке (рис. 8.29), а личинка обыкновенного комара требует некоторой глубины.

Личинки эти отличаются и по цвету: личинка обычного, как всем известно, скромная — серенькая, а малярийного красивая — бледно- или темно-зеленая.

Формой своих куколок комары отличаются не особенно: только куколка малярийного отливает всегда перламутром.

Очень любопытно наблюдать, как кормятся личинки анофелес. По бокам рта у них находятся два вращающихся щупальца, образующих верхнюю губу. И вот, когда личинки в поисках корма приводят их в движение, то образуются два круговых течения, два круговорота, которые пригоняют ко рту мелкие части, плавающие на поверхности воды. Эти частицы, по мере приближения ко рту, сортируются, причем чересчур крупные, не подходящие по своему размеру, сильным толчком головы отбрасываются в сторону. Чтобы яснее видеть это любопытное движение, следует поверхность воды посыпать слегка каким-нибудь цветным порошком.

Во время такого питания рот личинки всегда повернут на спинную сторону, а когда работа его прекращена — опускается опять вниз и остается в таком положении все время покоя.

Испуганная чем-нибудь личинка, извиваясь, погружается в воду, но почти тотчас всплывает опять на поверхность. Вот почему, если желательно добыть этих личинок в болоте или луже — нужно водить сачком не в глубине, а близ самой поверхности и как можно ближе к берегу, так как они очень любят прислоняться ко всякого рода плавающим или выдающимся на поверхности предметам.

Личинки малярийного комара в аквариуме живут прекрасно и проделывают в нем все превращения. Во избежание опасного укуса вылетающих из них комаров аквариум следует держать всегда прикрытым или стеклом, или марлей.

Страшным их врагом являются вышеописанные нами жуки Hydrous caraboides, которые едят их с удовольствием.

Коретра.— Corethra plumicornis Fabr. (рис. 8.30)

Без сомнения, каждому из любителей приходилось видеть в воде, взятой из реки или болота, совершенно прозрачное, как из стекла животное, которого то и дело как бы передергивает. Это интересное создание — личинка комара, носящая научное название коретра. Она так прозрачна, как самая чистая вода: все органы, находящиеся в ней, и все движения их видны даже простым глазом, а если ее положить под микроскоп, то она представит одно из интереснейших зрелищ в мире. «Если, войдя на фабрику,— говорит Иегер, в молотовую, работа организма, созданного руками человека, заставляет нас проникнуться изумлением и поражает наши чувства, то, смотря в микроскоп на работу жизни этой личинки, смотря, как бьется ее спинной сосуд, как двигаются клапаны, прогоняется кровь, теснятся и сдавливаются кровяные клеточки, подобно тому, как сплющивается железо под ударами молота; как все движется и играет, как растягиваются и поднимаются клеточки, сокращаются и вытягиваются мускулы, как изгибаются и извиваются внутренности.—смотря на все это, нельзя не согласиться, что громаднейшие деяния рук человеческих менее достойны удивления и менее поражают нас, чем работа жизни в этом незначительном, крошечном творении. Здесь мы разом видим все, что в других животных удается изучить только после многолетних исследований, безустанных наблюдений и трудных опытов, здесь разом открывается перед нашими глазами весь механизм организма животного».

Описываемая личинка имеет вид какой-то пустой, беловатой кожицы, оболочки как бы вылетевшего уже комара с двумя крючками вверху и маленькими черными глазками. Все, что вас выводит из заблуждения, что это не оболочка, а живое существо, так это порывистые, судорожные движения, которые она время от времени проделывает. Ее как бы передергивает, и она так извивается в воде, как иногда висящие на паутине червяки. Движения эти она производит при малейшем стуке и шуме, к которому, надо сказать, она необычайно чувствительна. Причиной этой чувствительности служат покрывающие ее тело мельчайшие волоски, при основании которых находится крупная, чувствительная нервная клеточка. При малейшем сотрясении воды волоски эти приходят в колебание, передают его нервной клеточке, а эта последняя уже сообщает его и самому животному.

Подобно рыбам, коретра имеет для поднятия и опускания своего тела плавательный пузырь. Пузырей этих у нее две пары: одна из них лежит непосредственно сзади головы, а другая — на третьем от глаза членике тела. Пузыри изогнуты в виде дуг и содержат в себе газы, выделяемые, как и у рыб, организмом. Движется же она боковыми ударами тела, которым сильно помогает состоящий из целого пучка висящих вниз волосков хвостовый плавник. Ударяя им, как рыба хвостом, она сообщает телу сильный толчок.

Жизнь ее представляет постоянный хищнический набег, причем она нападает на свою добычу не открыто, а исподтишка. По целым часам лежит она неподвижно в горизонтальном положении и кажется как бы неживым или каким-то призрачным существом, но между тем зоркие глаза ее, а еще больше сейчас упомянутые реснички, извещают ее обо всем, что вокруг нее делается, и лишь только приблизится к ней осторожно какая-нибудь мелкая личинка, дафния или циклоп, как находящиеся на голове коретры крючки быстро схватывают эту добычу и еще быстрее препровождают ее в рот.

Попав, однако, сюда, добыча не идет дальше. Она остается здесь и разлагается с помощью выделений слюнной железы, извлекающих из нее питательные вещества. Затем вещества эти переносятся в желудок, а оставшееся твердое вещество скелета извергается обратно через то же отверстие, через которое вошло, т.е. через рот. Любопытная личинка эта дышит через кожу, а потому, находясь в глубоком сосуде, никогда не поднимается к поверхности, чтобы подышать воздухом. По этой же причине она встречается нередко на глубине больших водоемов.

Для рыбьей икры и только что выклюнувшейся молоди эта личинка является чрезвычайно опасной, так как поедает и ту и другую; но, с другой стороны, для больших рыб, а отчасти для молодой рыбешки может служить хорошим кормом, заменяя собой мотыля.

Личинка эта превращается в не менее оригинальную, чем она сама, куколку, у которой на голове находятся два ушковидных придатка, а брюшко оканчивается имеющим вид плавника органом передвижения. Куколка эта держится близ поверхности воды и опускается глубже, только если ее потревожат. Комар вылетает из нее через 12 дней и имеет 6 мм величины, длинные, тонкие ноги и очень пушистые усики (Е). Грудь его темно-серого цвета с белыми полосками по бокам, а ноги светло-желтого.

Несомые самкой этого комара яички имеют цилиндрическую форму (рис. 8.30, В) и образуют имеющую форму кружка (А) студенистую массу, которая не плавает, как у обыкновенного комара, на поверхности, а прикреплена под водой к камню или другому предмету.

Помещенные в небольшой сосуд со стоячей водой и водорослями, интересные личинки эти могут прожить целую зиму.

Достать этих личинок под Москвой можно почти круглое лето во всех болотах, но особенно много их встречается весной, вскоре по стаянии снега, в прудах близ кирпичных заводов, за Калужской заставой (не доезжая Воробьевых гор).

Мотыль.— Chironomus plumosus L. Tendipes Thummi (рис. 8.31)

Еще другая крайне любопытная личинка комара. Личинка эта, носящая название мотыля, известна всем любителям аквариума как лучший корм для рыб, а всем рыболовам — как превосходная насадка. Личинка эта имеет превосходный карминно-красный, рубиновый цвет и наполнена вся кровью, содержащей в себе гемоглобин. Тело ее не толще спички и состоит из 12 колец. Она выбирает своим местообитанием постоянно ил, грязь, где змееобразно извивается и из которого делает себе трубку, в которой живет. На поверхность воды она всплывает лишь изредка, да и не имеет в этом особенной надобности, так как дышит жабрами.

Личинки эти имеют своим родителем длинноногого, с перистыми усиками комара — Chironomus plumosus, который в известное время, преимущественно же в начале или середине мая, целыми тучами вылетает из этих личинок и покрывает сплошными массами берега и прибрежную растительность. Величина его от 5 до 6 линий. Грудь зеленовато-серая с желто-бурыми полосками, а брюшко с черными кольцами. Комара этого легко отличить от других, так как во время покоя, выдвинув вперед свои длинные ноги, он то и дело ими подергивает, почему и получил даже по-немецки название дергуна (Zuckmucke). Комар этот совершенно безвреден и никогда не кусается.

Около же середины мая самка этого комара откладывает свои яйца наподобие цепочки и мечет их в стоячие воды, преимущественно с грязным, илистым дном. Яички эти очень маленькие, удлиненные, эллипсоидальные, желто-коричневые. Наружная оболочка их прозрачная, тонкая, но очень твердая и трудно разрывающаяся. Яички эти самка пускает или прямо плавать по воле, или прикрепляет их к водяным растениям. Развитие их происходит в шесть дней, а на седьмой выходит уже наша личинка. Рост ее теперь еще очень мал (попадающийся около этого времени в продаже мелкий мотыль — уже личинка значительно выросшая), но он подвигается очень быстро, и уже в конце июня она достигает почти окончательной своей величины.

Личинка эта делает себе из грязи кокончик, в котором сидит, как в муфточке. Она прядет его, по-видимому, при помощи выделяемых ею нитей, которых хотя по тонкости их не заметно, но которые, как предполагал еще Реомюр, должны существовать, так как, строя этот кокон, она вертит головой совсем так, как все прядущие из шелковинок кокон гусеницы. Кокон по мере ее роста увеличивается.

В таком положении погрузившись в ил, личинка эта живет до весны, а весной, т.е. около мая, происходит ее превращение в куколку, и наступает тот момент ее вылета, который служит причиной того, что нигде в это время нельзя бывает достать мотыля.

Помещенная в аквариум, личинка эта живет долго только в том случае, если грунт будет илистый и слой воды, покрывающий этот ил, будет не выше вершка; в противном же случае быстро превращается в куколку и вылетает. Впрочем, быстрому превращению, быть может, способствует также и температура воды. Вылет этот в аквариуме совершается во всякое время года, и, но всей вероятности, многим из любителей аквариума нередко приходилось удивляться, что у них иногда среди зимы появлялись вдруг комары. Комары эти были не что иное, как вылетевший из личинок Chironomus plumosus.

Под Москвой достать мотыля можно почти во всех прудах и грязных ручьях, но непременно с илистым грунтом. В других же местностях России он встречается не везде, но и там, где его нет, его нетрудно развести. Стоит лишь бросить горсть его в пруд, а вылетевший из него комар не замедлит положить свои яички, и если только грунт илистый и условия для его жизни и развития подходящи, то существование его обеспечено. Подробности об этом разведении будут помещены дальше.

Комментировать эту книгу.

Предыдущая || Следующая || Оглавление