Рыбка богини Исиды

В 1798 году из Франции в Египет на кораблях отправилась военная экспедиция. Генерал Наполеон Бонапарт ставил своей целью захватить Северную Африку. Чтобы иметь возможность сразу оценить по достоинству завоеванную землю, Бонапарт добился от тогдашнего правительства Франции – Директории – разрешения взять с собой ученых – историков, географов, зоологов, ботаников.

Пока французская армия вела военные действия, ученые занимались исследованиями. Они осматривали египетские пирамиды, знакомились с тонкой художественной резьбой древних на камне. На этих рельефных картинах были изображены люди в старинных одеяниях, с высокими прическами, многие – с удлиненными черепами. Было очевидно, что это –древние египтяне. Но как более точно представить облик египтянина прошлого? Полностью ли рисунок соответствует действительности или, может быть, он стилизован?

Ученые решили обратиться к изображениям зверей. Если их облик на картинах соответствует тому, что есть на самом деле, значит, и люди много веков назад выглядели именно так. А животных на камнях гробниц было изображено более чем достаточно.

Ученые пригласили на совет молодого талантливого зоолога – участника экспедиции. Это был Жоффруа Сент-Илер – впоследствии знаменитый ученый. Осмотрели рисунки и установили, что животные изображены довольно правдоподобно. Только в одном месте Сент-Илер удивленно поднял брови: на камне была высечена рыба с непомерно раздувшейся головой и в неестественной позе – хвост задран кверху, а голова почти лежит на дне.

– Боюсь, что это фантазия художника, – сказал Жоффруа. –Такой позы рыба обычно не принимает, по крайней мере здоровая. В моей коллекции есть эти рыбы, но у них совсем не такие непропорционально огромные головы.

Прошли годы. Ученые Франции уехали из Египта. И только во второй половине прошлого века здесь появилась научная экспедиция из Европы.

С большим интересом изучали зоологи рельефные изображения трехтысячелетней давности. Много интересного находили они в этих рисунках. Но по-прежнему их смущала рыба, своеобразно изогнувшая хвост кверху. И почему у нее такая непропорционально крупная голова при небольшом теле?

«В самом деле, почему? – ломал голову один из ученых. – Ведь рыба изображена настолько реалистично, что сразу можно определить, что это бульти (так зовут ее местные жители). Но у бульти нормальное соотношение головы и тела. Почему же древний художник, так верно изображая других рыб, решил изменить себе в изображении бульти?»

«А если... – у ученого даже дух захватило от этой мысли, – а если древние знали больше нас об этой рыбке? Может быть, мы не все знаем о ее повадках?»

И он отправился в ближайший поселок, чтобы расспросить рыбаков о бульти.

– Бульти... –сверкнул белоснежными зубами молодой рыбак, – эту мелочь мы не ловим. Куда ее –собак только кормить.

– Это ведь не рыба, – засмеялся другой, – мы наловим тебе других рыб, больше и вкуснее.

– А может быть, господина интересует один секрет бульти? – спросил третий.

– Какой секрет? – молниеносно повернулся к нему исследователь.

– Пойди к старому Мухаммеду, он расскажет тебе. ...Старик долго жевал губами и ворошил палочкой песок, потом поднял на европейца выцветшие глаза:

– Никому из чужаков не открываем мы сокровенные тайны наших земель и вод. Но ты не с оружием пришел к нам, и мы видим, как ты изо дня в день смотришь в наши сети. Ты так же любишь наших рыб, как мы, и ты не сделал нам вреда. Поэтому я открою тебе тайну бульти.

Давным-давно, когда еще и прадедов наших не было, жил на свете властитель Верхнего и Нижнего Египта по имени Осирис. Он научил людей рыть каналы, орошать землю и выращивать на ней богатые урожаи. У него была красавица-жена – дарующая миру плодородие Исида. Но жил тогда в Верхнем Египте и злой завистливый Сет. Он убил благородного Осириса, а тело его разрубил на куски и разбросал по всему свету.

Горько рыдала несчастная Исида. Даже поклониться могиле своего любимого повелителя она не могла. И тогда поклялась Исида найти все куски тела Осириса, соединить их воедино и похоронить мужа должным образом.

Долго ходила она, рыдая, по родной земле и собирала куски тела Осириса. И когда собрала уже почти все, увидела, что не хватает лишь нескольких кусочков в боку. Вновь обошла она всю землю, но нигде ничего не нашла. Тогда поняла она, что искать надо в илистом дне Нила, но разве найдешь что-нибудь в мутной воде? Вышла она на берег и горько заплакала.

Вдруг видит: выплывает из воды рыбка и держит во рту маленький кусочек.

– Возьми, о Исида, один из кусочков тела Осириса, – сказала рыбка. – Я была бы рада вынести тебе остальные, но у меня слишком маленький ротик.

Услышали эти слова боги и сделали так, что у этой рыбки стал непомерно растягиваться рот. Спустилась рыбка на дно и вынесла один за другим кусочки тела Осириса.

Похоронила Исида тело мужа. А тем временем рос и мужал ее сын. Он стал прекрасным и сильным воином, пошел к Сету и убил его. И как только пал коварный Сет, боги воскресили Осириса и сделали его вместе с женой Исидой божествами плодородия. Когда Исида стала богиней, вспомнила она о маленькой рыбке, которая помогла ей собрать тело Осириса. И отметила она ее божественным знаком – отныне стала эта рыбка рожать своих детей через рот. А зовут эту рыбку бульти.

– Красивый миф, – сказал ученый, когда старик умолк. – Но ты обещал мне открыть секрет бульти?

– Но я же рассказал о нем тебе, чужеземец, – удивился старый рыбак. – Ведь я же поведал тебе, как отметила Исида маленькую рыбку.

– Это сказка, старик, – сказал ученый.

– Ив сказку надо верить. Налови, чужеземец, несколько бульти, посади их в бочку, может, тебе повезет...

»Странно все это, – рассуждал по дороге домой ученый. – Конечно, я не пьян и не сошел с ума, чтобы поверить, что мальки у бульти появляются на свет изо рта. Но почему старик так упорно советовал понаблюдать за рыбкой? Старый человек дорожит своим авторитетом. Не станет он так шутить. Что-то тут не так».

У ученого не было с собой аквариума или стеклянной банки. Он наловил несколько бульти и бросил их в чан. Каждый день подходил он к чану и смотрел на рыбок. А они плавали и резвились, сверкая на солнце серебристо-лиловыми боками. Прошло несколько недель, и в чане появились молодые резвые рыбешки. Они не были похожи на беспомощных мальков, вышедших недавно из икры. «Может быть, бульти – живородящая рыбка? – подумал ученый. – Странно, среди рыб этой группы еще не известна ни одна живородящая. Но тогда откуда же такие мальки?»

Ученый стал внимательнее следить за рыбами. Теперь он подходил к чану тихо-тихо, прямо-таки подкрадывался к нему. И вот однажды он увидел посреди чана на светлом фоне покрывавшего дно песка стайку крохотных рыбок. Они плавали все вместе и что-то все время клевали. Ученый сделал резкий шаг к чану – ив этот момент произошло страшное. К стайке подскочила одна из взрослых рыб и в один миг проглотила всех мальков!

– Ах ты бестия! – вскричал в отчаянии ученый и уже схватил сачок, чтобы извлечь рыбу из темного угла, куда она метнулась, как вдруг внезапная мысль обожгла его. – Стой, – прошептал он сам себе. – А как она их ела? Она стояла вверх хвостом. Вверх хвостом! Ну да, так же, как на рисунке гробницы Саккара. Не может быть? Нет, может! Постой, постой, а ведь на барельефе перед носом этой рыбы художник нанес на камне какие-то штрихи. Ну конечно, там есть штрихи! И никто не обращал на них внимания. А ведь это не что иное, как изображения мальков. Да, да, древний художник и изобразил бульти в тот момент, когда она ест своих мальков... Но почему она ест их?

Он принес стул, сел в тени у чана и попросил его не беспокоить. «Посижу до вечера и, может быть, что-нибудь увижу», – рассуждал он.

Но до вечера ждать не пришлось. Он увидел, как одна из рыб выплыла на середину. «Как же я не заметил раньше, – удивился ученый, – ведь у нее совсем такая же крупная голова при тонком теле, как на барельефе».

Рыбка беспокойно плавала там, где вода хорошо прогревалась солнцем. Вдруг она наклонила голову вниз, точь-в-точь как на барельефе, и... У ученого от ужаса зашевелились волосы. Рыбка раскрыла рот, и изо рта у нее посыпались живые мальки.

– Чертовщина, – воскликнул ученый, – наваждение какое-то!

При этом он наклонился к чану, рыбка тотчас встала вверх хвостом и – жжжик! – все мальки оказались у нее во рту.

Ученый уже ничего не понимал. Он схватил сачок и выловил рыбку.

– Отдай мальков, кровожадная! – закричал он, изо всех сил тряхнув рыбку в сачке.

Но рыбка держала рот закрытым, и ни один малек не выпал.

– Ну ничего, я все равно разожму твой рот, – возмутился ученый и посадил ее в стакан.

Он хотел пинцетом извлечь мальков, но, когда поднял стакан и рот рыбки стал просвечивать насквозь, он увидел, что в нем копошатся живые черточки.

– Так это же мальки! – поразился ученый. – Значит она их не съела?

Тогда он выпустил рыбку в чан, сел рядом и стал размышлять. Нет, рожать через рот – в эту сказку он поверить не мог.

Идея о поедании выводка тоже отпала. Оставалось предположить, что мальки каким-то образом попадали в рот и до какого-то возраста жили там, как в безопасном убежище.

Невероятное, поразительное открытие! Но это было действительно так.

Haplochromis multicolor – так назвал ученый бульти – небольшая светлая рыбка. Родовое название означает «просто окрашенный», видовое – «многоцветный».

Казалось бы, одно противоречит другому. На самом деле и то и другое, по существу, верно.

Светло-серую малопривлекательную окраску бульти имеет в обычное время. Но в период нереста самка становится более темной, а самец переливается всеми цветами радуги. Спина и бока его в это время светло-лиловые с медным отливом, наружная сторона чешуек блестит то голубым, то розовым цветом. На светло-коричневом спинном плавнике – два ряда голубовато-зеленых с перламутровым блеском пятен, эти же пятна рассыпаны по другим плавникам и по голове рыбки. По краям жабр два больших пятна – черное и медно-красное. В период нереста самец бульти вполне оправдывает свое видовое научное название.

Когда рыбки выделяются в пару, они выбирают укромный уголок, обычно около корней водного растения, и начинают кружиться в танце. Временами самец опускается ко дну и хвостом разбрасывает песчинки. Образуется неглубокая ямка диаметром 5–6 сантиметров. Если в ней обнаруживаются крупные песчинки и мелкие камни, самец хватает их ртом и относит далеко от гнезда.

Закончив строительство, самец снова становится рядом с самкой, головой к ее хвосту, и рыбки начинают медленно кружиться. Это и есть их брачный танец, в ходе которого происходит нерест. Икра падает в ямку и поливается молоками. Икринок немного – всего несколько десятков, ведь они так хорошо защищены, и отход будет невелик.

Когда икра выметана, самка опускается вниз и аккуратно собирает в рот все икринки. Теперь пасть у нее становится большая – нижняя челюсть эластичная и сильно растягивается. Более двух недель обречена мать носить во рту свое потомство. Пока икринки, а затем и мальки находятся во рту – питаться самке нельзя. Она сильно худеет. От стройной раньше рыбки остается лишь непомерно большая голова и тощее тело, точь-в-точь как на барельефе. Конечно, самке в это время очень хочется есть. И если она видит корм, то стремительно бросается к нему, но тут же, словно вспомнив о своей великой миссии, останавливается и только взглядом провожает заманчивого и аппетитного червяка.

Постоянно втягивая через рот воду для собственного дыхания, самка омывает свежей, богатой кислородом водой и свои икринки. Кроме того, она временами их как бы пережевывает, перекатывая нижние наверх, чтобы они не слеживались.

Вылупившиеся из икры личинки лежат первое время в безопасности в своем убежище. Когда же они переходят к стадии активного питания, у матери прибавляется хлопот. Теперь ей приходится искать богатые инфузорией места в водоеме, и там она становится в характерную позу – хвостом кверху и открывает рот. Мальки выскакивают наружу и начинают ловить инфузорий. В это время и мать может, наконец, позволить себе половить корм. Но она зорко следит за тем, что происходит вокруг.

Вот упала на воду чья-то тень или рыбка почувствовала, что кто-то плывет сюда. Мать тотчас открывает рот и поднимает хвост: «Тревога!» И все крошки гурьбой устремляются в безопасное убежище. А вдруг не все? Вдруг один или два задержались и не видели сигнала тревоги? А им и не обязательно видеть его. Когда самка становится в позу «тревога», она производит своим телом характерную вибрацию. Эти-то сигналы и доходят до мальков и воспринимаются особым чувствительным органом рыб – боковой линией. Они не только передают всем малькам, что их зовет мать, но и указывают, где в данный момент она находится. Вот почему со всех сторон мальки мчатся к спасительному рту, ни на минуту не сомневаясь и не изменяя направления.

Но и здесь, конечно, нет никакого проявления разума. Ученые проделали такой эксперимент: во время «прогулки» они изъяли из аквариума самку. Да так ловко – с помощью стеклянного сачка, – что мальки даже не заметили пропажи своего «убежища». А затем к стайке мальков приблизили искусственно сделанную рыбку и стукнули по аквариуму. Мальки тотчас кинулись искать рот матери и заплыли в ловушку – отверстие в искусственной рыбке. А потом «рыбку» повернули вниз отверстием-»ртом», и мальки снова выплыли наружу. Все это результат поразительной силы и целесообразности естественного отбора, в ходе которого у рыб выработалась такая защитная реакция на врагов.

Теперь, познакомившись с удивительным способом охраны потомства у бульти (кстати, сегодня у этой рыбки уже новое название – Pseudocrenilabrus multicolor), можно вернуться и к загадке малайского «живородящего» гурами. Откроем изданную в 1984 году монографию известного шведского знатока тропических рыб Гельмута Пинтера «Лабиринтовые рыбы» (издана в Штутгарте на немецком языке). Вот что говорится в книге по интересующему нас вопросу.

Рыбка была впервые ввезена в Европу в 1905 году Рейхельтом. Он считал ее живородящей, так как мальки, действительно, появились при транспортировке. Неясность со способом размножения шоколадного (малайского) гурами сохранялась до пятидесятых годов, когда начался регулярный импорт этих рыб. Тогда-то и увидели аквариумисты, как размножается этот гурами: рыбки, как их родичи, другие гурами, трихогастры, строили пенное гнездо, но... гнездо было очень маленьким, рыхлым, эфемерным, оно быстро разрушалось. Однако, как оказалось, в нем и надобности особой не было: после типичных для лабиринтовых нерестовых игр под гнездом пара выметывала в гнездо икру и молоки, а затем сразу же самка забирала яйца в рот.

Кажется все ясно? Не тут-то было. Такой способ охраны потомства характерен для шоколадных гурами, выловленных в определенном районе. Когда же стали поступать эти рыбы из других мест обитания в Малайзии, на Суматре, Калимантане, то выяснилось, что и способ размножения у них иной. Например, они откладывают икру в лежащий на грунте горшок, в пещерку.

И вот дальше Г.Пинтер высказывает весьма интересную мысль. От рисунков на гробнице Саккара нас отделяют тысячелетия, значит, способ сохранения потомства во рту у бульти был известен еще древним. Иное дело – у малайского гурами. «Мы можем предположить, – пишет Пинтер, – что имеем дело с еще незавершенным процессом, когда пенное гнездо уже является рудиментом, а переход к вынашиванию икры и мальков во рту еще не стал всеобщим и обязательным».

А ведь в самом деле: мы почему-то со школьных лет привыкли считать, что эволюционные и адаптационные процессы когда-то происходили, а ныне мы наблюдаем уже готовые их результаты. Малайский гурами опровергает это заблуждение – процессы происходят и в наши дни. Надо только уметь их разглядеть и понять.

Вернемся, однако, к нашему бульти и его ближайшим родичам. Вместе с этой рыбкой мы начинаем знакомиться с обширным семейством Цихлидовые (Cichlidae). Любители аквариума называют этих рыб цихлидами.

Семейство насчитывает несколько десятков родов и сотни видов. Цихлиды распространены в Центральной и Южной Америке, в Африке и Малой Азии, на Мадагаскаре и в Индии. Некоторые обитатели африканских водоемов откладывают икру на заранее очищенные плоские камни. К ним относятся издавна популярный у аквариумистов хромис-красавец (Hemichromis bimaculatus) и недавно ввезенная в нашу страну красная цихлида (Н. lifalili). Рыбки так похожи, что различить их может только специалист: окраска у первого красно-кирпичная, у второго – вишнево-красная, на жаберной крышке темное пятно, два пятна в центре тела и на хвостовом стебле, тело покрыто рядами голубых точек. И у тех и у других за потомством ухаживают оба родителя. Забавно наблюдать, как по аквариуму «гуляет» семейство этих рыб – впереди папа, позади мама, а посредине тучка черточек-малечков. А еще забавнее видеть, как они разом, словно по команде, поворачивают в сторону или назад.

Другие рыбы этой же группы – пельвикахромисы (Pelvicachromis pulcher) получили у аквариумистов название попугайчиков за форму рыла, напоминающего клюв попугая, и яркую разноцветную окраску, из которой прежде всего бросаются в глаза малиновое брюшко самки и небесно-голубые плавники самца. Эти небольшие (до 12 сантиметров) рыбки откладывают икру в пещерки, укрытия, в аквариуме – в положенный на бок горшок. Ухаживает за потомством преимущественно самка, временами – самец. В основном же он находится над гнездом, охраняя его безопасность.

Есть у пельвикахромисов любопытная особенность: они могут отказаться от нереста в самом чистом и удобном, с точки зрения аквариумиста, горшочке. Но стоит этот же горшок заглубить в песок, засыпать частично песком изнутри, как самец сразу начинает проявлять к нему интерес. В чем тут дело?

Постройка гнезда – рытье входа в пещерку, очистка ее поверхности, помимо чисто практической, выполняет и другую функцию, связанную с физиологией рыб. Половое созревание самок, как правило, запаздывает по сравнению с созреванием самцов. А для успешного нереста необходима синхронная готовность рыб к выметыванию икры и молок. Природа предписала самцам совершать целую серию действий, стимулирующих ускоренное созревание половых продуктов у самки. Здесь и расправленные плавники, и яркость окраски, и «танцы» вокруг самки, и даже нежные «объятия» у гнезда (вспомните макроподов). У пельвикахромисов, кроме всего прочего, самец строит гнездо в присутствии самки. Вот почему готовый и чистый горшок не привлекает рыб: им нужен сам процесс приготовления гнезда как важнейший стимул к нересту.

Предыдущая || Следующая || Оглавление